«Господи, пожалуйста, пусть папа перестанет бить маму. Я все что угодно сделаю» | «Насилию.нет»
Москва, Средний Каретный переулок, д. 4, офис 1 ПН-ПТ: 10:00-18:30 Как к нам пройти
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ «ЦЕНТР ПО РАБОТЕ С ПРОБЛЕМОЙ НАСИЛИЯ «НАСИЛИЮ.НЕТ» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА «ЦЕНТР ПО РАБОТЕ С ПРОБЛЕМОЙ НАСИЛИЯ «НАСИЛИЮ.НЕТ»
Москва, Средний Каретный переулок, д. 4, офис 1
Как к нам пройти
8 495 916 3000 [email protected]

 

 

«Господи, пожалуйста, пусть папа перестанет бить маму. Я все что угодно сделаю»

Каждый раз, когда я думаю о своей семье, у меня перед глазами встает образ матери, которая лежит на полу, согнувшись калачиком, а над ней стоит папа — бьет ее и смеется.  Если кто-то, закрывая глаза, представляет счастливую сцену с родителями, я всегда вижу маму с фингалом под глазом. Иногда он, конечно, становился менее заметным. Но это было первым признаком того, что скоро нас ждет новый скандал.

Насилие в нашей семье было всегда. С самого раннего детства я видела, как родители постоянно ругались. Уже будучи ребенком, я могла легко предсказать, что сегодня папа будет бить маму. Обычно это происходило после того, как все возвращались с работы. Если был выходной, тревожные звоночки можно было заметить с самого утра. Например, папа становился чрезмерно раздражительным, напряженным и нервным. Мама это напряжение тоже, конечно, чувствовала. Она пыталась угадать, что ей нужно сделать, чтобы избежать конфликта.

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы Центра «Насилию.нет», работает с пострадавшими и авторами насилия 

Предугадывание поведения — это способ совладания с повторяющейся опасной ситуацией. Такой механизм помогает создать хоть какую-то стабильность в семье, где присутствует домашнее насилие. 

Ребенок будет подстраивать свое поведение под настроение и состояние родителя (или любого другого лица, осуществляющего уход), буквально по шагам за дверью понимая, что сейчас будет происходить. Тогда становится понятно, что делать в ответ. Например, если взрослый пришел с работы и с порога сразу кричит имя ребенка, то добра ждать не надо, надо прятаться или сразу бежать к тому, кто защитит. Если взрослый вошел так тихо, что даже не было слышно, то ничего не случится, можно спокойно дальше заниматься своими делами. С одной стороны, ребенок таким способом обеспечивает себе предсказуемость, с другой — подстраивание под другого может стать частью созависимого поведения, желанием спасать близких в ущерб себе. 

Механизм совладания может сформироваться и во взрослом возрасте. Он характерен для отношений, в которых есть насилие. В партнерских отношениях он часто встречается на этапе возрастания напряжения, когда закончился «медовый месяц», а акт насилия еще не произошел. Партнерша будет вести себя очень осторожно, пытаясь не допустить насилия. Но это не поможет.

Например, папу могло раздражать то, что мама слишком много разговаривала, или то, что у нее громкий голос. Тогда она старалась не говорить ничего лишнего. В другой день папе могло не понравиться то, что она молчит, и тогда мама, наоборот, пыталась завести с ним какой-то диалог. Угадать, что именно его разозлит сегодня, было невозможно.

Сам акт насилия начинался по-разному. Иногда этому предшествовали крики. Бывало и такое: кажется, все уже более-менее нормально, а потом я внезапно слышу, как папа швыряет на пол посуду или бьет кулаком по столу.

«Все взрослые вокруг меня знали об этом, но не вмешивались»

Когда я была маленькой, я всегда защищала маму: понимала, что папа ее обижает, делает ей больно и бежала закрывать ее собой, если слышала крики. Папу это очень раздражало. Чем старше я становилась, тем отчетливее я чувствовала, что закрывая маму, я сама оказывалась в небезопасности. Он мог спокойно ударить и меня.

Но когда я была пятилетней девочкой, которая бежит защищать маму, папа на время останавливался. Потом искал место, которое не прикрыто моим телом, и ударял маму именно туда. 

Полностью остановить папу мне удалось всего однажды. Мне было около десяти лет, папа в очередной раз избил маму. На этот раз вокруг было много крови, а он все не останавливался. Я испугалась, тайком пробралась в прихожую, взяла телефон и позвонила в скорую.

Иллюстрации: Анастасия Мироведникова / «Насилию.нет»

Долго решала, куда нужно в таких случаях звонить сначала: в полицию или скорую. Но подумала, что все-таки лучше сначала вызвать скорую, чтобы врачи могли обработать маме раны. Тогда случилось мое первое разочарование в нашем обществе. Звонить в скорую, когда папа за стенкой избивает маму, мне, 10-летней девочке, было очень страшно. Помню, я таким тоненьким голоском объяснила: «Здраствуйте, тут папа бьет маму». Мне было очень страшно, что папа услышит мой разговор с диспетчером, заберет у меня трубку и я не даже успею никому сообщить наш адрес. В ответ на свое растерянное сообщение с просьбой о помощи я получила: «Девочка, вам в милицию надо вообще-то звонить». В этот момент папа заметил, что я разговариваю по телефону, и выхватил у меня трубку. Больше в этот день он маму не бил.

Я всегда понимала, что происходящее  в нашей семье ненормально, но не знала, к кому обратиться за помощью. Все взрослые вокруг меня знали об этом, но никаких действий, чтобы решить ситуацию, не предпринимали.

Комментарий специалистки

Дарьяна Грязнова

юристка Центра «Насилию.нет»

Насилие в семье серьезно влияет на психическое и физическое благополучие детей как в моменте насилия, так и на протяжении всей их жизни. Сложился международный консенсус: дети-свидетели насилия — это не просто «пассивные свидетели» насилия, а пострадавшие от него. В своем постановлении по делу «Еремия против Молдовы» Европейский Суд по правам человека пришел к выводу, что непринятие властями адекватных мер по защите дочерей заявительницы, травмированных в результате вынужденного наблюдения за насилием со стороны их отца по отношению матери, нарушает статью 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни,  жилища и корреспонденции).

К сожалению, трудно дать какой-то универсальный совет, что делать ребенку, чьи родители применяют насилие в отношении друг друга. Все осложняется тем, что в России проблема домашнего насилия часто не воспринимается серьезно.

Если ребенок видит, что родитель в опасности и ему срочно нужна помощь, то стоит звонить по номеру 112 — это общий номер для вызова полиции или скорой помощи. При звонке стоит описать ситуацию, не преуменьшая опасности. Например, «Отец бьет мать, угрожает ей убийством, бьет так, что может убить, везде кровь». Также нужно назвать свое имя, фамилию, отчество, дату рождения и адрес. Желательно сообщить код домофона, чтобы полицейские смогли быстро зайти в подъезд. Если полиция не приезжает, стоит еще раз набрать 112.
Также стоит обратиться за поддержкой к людям, которым вы доверяете, например, родственникам, друзьям, учителям, тренерам, или позвонить на телефон доверия. На карте «Насилию.нет» собраны организации, которые бесплатно оказывают помощь.

Мама от папы не уходила, хотя я не раз просила ее об этом. Однажды, когда мне было лет семь, я прямо спросила, почему она терпит такое отношение к себе, на что мама мне ответила, что любит папу. Наш разговор в тот вечер я до сих пор хорошо помню.

– Неправда, не любишь ты его. Разве это любовь? Разве можно бить любимого человека?

– Да и куда я пойду? Мне идти некуда.

– У тебя же есть прописка в доме у прадедушки. Можешь пожить временно там.

– У меня и образования нет. Я работу найти не смогу.

– Временную работу ты найти точно сможешь, в это время можно пойти учиться. Обо мне не беспокойся. Я останусь с папой, и тебе не нужно будет меня обеспечивать.

– А если отец запретит тебе со мной общаться? Бывает же такое, что мужья не дают бывшим женам видеться с детьми…

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы Центра «Насилию.нет», работает с пострадавшими и авторами насилия 

Есть несколько факторов, останавливающих женщин от ухода из насильственных отношений: 

1. Финансовая зависимость от партнера. Часто этот фактор актуализирован, когда у женщины нет работы, она уволилась или ее уволили с работы, она в декрете, у нее нет финансовой подушки безопасности и/или материальной поддержки от близких.

2. Отсутствие безопасного места жительства. У женщины нет собственного жилья, нет денег на съемное жилье и нет близких, к которым можно уйти. 

3. Качественное ухудшение жизни. В него входит переезд в неблагополучный район; отсутствие детского сада или школы для детей в районе; неподходящие для проживания с детьми условия квартиры, которую женщина может себе позволить, например, нет спальных мест, плохой ремонт, отсутствует санитария и т. д.

4. Любовь к партнеру. Нельзя исключать любовь из насильственных отношений. Именно по этой причине некоторые женщины возвращаются. Они возвращаются не к насилию, а к отношениям, потому что они видят в них ценность.

5. Отсутствие поддержки. Может возникнуть по причине изоляции от близких, а может — потому что они на стороне обидчика и не верят женщине. В городе или области проживания отсутствуют кризисные центры, службы поддержки для пострадавших. 

6. Страх перед изменениями. Женщине придется слишком много поменять, и на данный момент это сложно, неподъемно, невозможно. 

7. Осуждение социума. Ответственность за происходящее в отношениях перекладывается на женщину. По мнению социума, именно она должна сохранять благополучную атмосферу домашнего очага. Если она не смогла, значит неудачница. Справиться с таким грузом ответственности, вины и стыда без поддержки очень сложно. 

8. Ощущение себя виноватой. То, что внушается женщине обществом под предлогом традиционного гендерного ожидания и обидчиком на протяжении отношений: «Если бы была более послушной и мудрой, настоящей женщиной, то тогда я бы вел себя как настоящий мужчина», «Если бы любила, то тогда смогла бы все изменить». 

9. Вера в худшее. Если женщина пробует уйти, это немедленно сделает ее жизнь и жизнь ее детей опасней, насилие может стать более частым и жестоким. Преследование после расставания — наиболее повторяющийся мотив, который встречается в делах о домашнем насилии. Об этом свидетельствуют данные «Алгоритма Света», который разработал Консорциум женских неправительственных объединений. Результатом преследования может стать более жестокий акт насилия или убийство.

Сейчас я уже понимаю, что маме и правда было некуда идти. Она бывшая балерина. Когда они только начали встречаться, папа запретил ей танцевать. Никакого образования у нее не было. Сначала она не работала, а потом папа открыл свой магазин и позвал маму туда не то директором, не то товароведом. Она отвечала за деньги и работала чуть ли не больше, чем папа, но сама распоряжаться ничем не могла. Мы должны были просить у папы деньги даже на колготки.

Иллюстрации: Анастасия Мироведникова / «Насилию.нет»

Когда я была маленькой, мы два раза пытались уйти от папы. Один раз поехали к прадедушке с прабабушкой и жили у них. Но они вскоре маму выгнали — четко дали ей понять, что мужа такого она «сама себе выбрала», поэтому и решать проблемы с ним должна сама. Второй раз мы ночевали в отеле, потому что папа напился и пропал на несколько дней с другом. У мамы была версия, что они «пошли по бабам».

Все наши родственники ругали отца, но никакой помощи нам с мамой не предлагали. Его родители только грозили пальчиком: мол, нельзя бить жену, это плохо, но тоже не вмешивались.

Чем старше я становилась, тем меньше мне хотелось заступаться за маму. Я перестала выходить на ее крики. Сидела в своей комнате, играла в Sims или слушала музыку. Еще через какое-то время я ушла жить к бабушке. Для меня остаться на ночь у бабушки было обычным делом. Когда я стала постарше, я оставалась у нее все дольше, а потом попросту перестала возвращаться домой.

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы Центра «Насилию.нет», работает с пострадавшими и авторами насилия 

Психика человека, находящегося в атмосфере насилия, может адаптироваться ко многому и даже к той жестокости, которая происходит за стеной по отношению к близкому. Такими адаптациями могут быть, например, отстраненность, эмоциональная оглушенность, нечуткость к событиям вовне. Невозможно постоянно быть в страхе, тревоге и напряжении. Чтобы не происходило перегрузки нервной системы, она может будто бы «отключаться», давая себе возможность «отдохнуть». Со временем может развиться диссоциация, при которой возникает ощущение, что все происходит как будто бы не по-настоящему или наблюдается со стороны.

«Если меня бьют не так сильно, как папа бьет маму, это не насилие»

Сначала я очень жалела маму, потому что у нее и в родительской семье было насилие. Папа избивал и ее, и ее маму, а однажды чуть не выкинул с балкона ее бабушку. Мне всегда хотелось маме как-то помочь. Помню, с детства я просила дарить мне на день рождения деньги, и на них покупала маме мягкие игрушки в виде кошек. 

Потом жалость сменилась злобой. Я сильно обижалась на маму из-за того, что она так и не смогла уйти от папы. Они до сих пор живут вместе. К тому же в какой-то момент я поняла, что у меня в голове был некий образ матери, а моя мама ему явно не соответствовала. Умом я понимала, что в этом виноват папа, который постоянно ее избивал, но эмоции контролировать было сложно. У меня сформировалось к ней очень сильное раздражение. Помню, что я могла даже ударить ее, когда стала старше.

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы Центра «Насилию.нет», работает с пострадавшими и авторами насилия 

Дети могут не знать про дисбаланс сил в отношениях: что отец устанавливает власть и контроль, а мама ограничена обстоятельствами. В детском возрасте может казаться, что родители равны в своих возможностях. Ближе к подростковому возрасту они начинают лучше разбираться в тонкостях отношений родителей. 

В случае насилия в семье обида на маму может возникнуть, потому что ребенок ожидает защиты, а ее не было и нет. Обижаться на маму безопасно, есть возможность хоть как-то разместить свои сложные переживания, в то время как обижаться на отца нельзя, потому что могут быть негативные последствия вплоть до угрозы жизни и здоровью.

К папе я тоже относилась плохо. Но над ним скорее смеялась: мол, вот это он неудачник, только и может что свою жену бить. Такой сильной злости, как к маме, я к нему почему-то не испытывала.

Долгое время я всем говорила, что меня никто никогда не бил и что мои родители применяли насилие исключительно в отношении друг друга. Но после того как я начала работать с психологом, я вспомнила, что мне тоже иногда доставалось. Из-за того что я постоянно видела, как папа бьет маму, мне казалось, что ударить другого человека — это нормально. У меня было убеждение: если меня бьют не так сильно, как папа бьет маму, это не насилие. У меня же фингалов нет и крови вокруг тоже.

Я помню, что в детстве меня и мама, и папа били вафельным полотенцем, когда я отказывалась есть. Я всегда была довольно привередливой в еде. Когда я выросла, бить меня за это не перестали. Помню, выхожу из-за стола со словами «я это не буду», оборачиваюсь, а в меня летит тарелка. Или бывало, я не хотела идти в школу. Притворяться, что болею, я не умела, поэтому специально очень медленно собиралась, чтобы точно опоздать на занятия. Папа ждал-ждал, а потом как даст мне ногой под зад. 

Мама однажды накинулась на меня с кулаками, потому что наше поколение, по ее убеждению, не знает ничего про Сталина и Тито. Так вот мне влетело от нее за все поколение.

«Папа больше не бил маму. Зато она и бытовые химикаты на него выливала, и резала его ножами»

Когда мне было 14 лет, неизвестный человек напал на маму на улице и попытался ее изнасиловать. К счастью, ей помогли прохожие. Услышали крики и вызвали полицию. С того момента все изменилось. Мама начала не только давать отпор папе, но и стала бить на опережение, мстить ему. Помню, как однажды она воткнула нож папе в плечо так, что у нас вся кухня оказалась залита кровью.

С того момента динамика отношений в семье изменилась. Папа больше не бил маму. Зато она и бытовые химикаты на него выливала, и резала его ножами. Так продолжается до сих пор.

Иллюстрации: Анастасия Мироведникова / «Насилию.нет»

Я с родителями сейчас почти не поддерживаю отношения. Мне с ними некомфортно общаться. Если они звонят мне поздравить с днем рождения или с каким-то другим праздником, мы общаемся. Сама я разве что СМС могу отправить.

До 24 февраля мы с мамой пытались наладить отношения. Она мне прислала видео, рассказала, что начала снова заниматься танцами. Я очень обрадовалась за нее, написала, что горжусь ей. Она ответила «спасибо», но дальше общение не сложилось.

Сейчас я снова прохожу психотерапию. Я начала заниматься со специалистом год назад. Мой главный запрос звучал примерно так: не хочу стать похожей на маму. Вот с этим мы до сих пор и работаем. Недавно раскопали интересный момент: у моей мамы был большой потенциал, она начитанная, очень воспитанная, тонко чувствует искусство, но в итоге ничего не смогла добиться. Я боюсь повторения ее судьбы и поэтому все еще очень сильно на нее злюсь.

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы Центра «Насилию.нет», работает с пострадавшими и авторами насилия 

Последствия насилия в семье на ребенке могут быть краткосрочными и долгосрочными. Дети по-разному могут переносить такой неблагоприятный опыт:  кто-то может быть более устойчив к нему,  кто-то менее. Это будет зависеть от темперамента, устойчивости нервной системы, наличия безопасных взрослых, круга общения и т. д.. Вот некоторые из последствий: 

  • повышенная тревога,
  • подавленное настроение,
  • бессонница,
  • ночные кошмары,
  • флэшбеки;

физические симптомы: 

  • боли в животе,
  • недержание мочи,
  • недержание кала,
  • плаксивость,
  • агрессивность,
  • снижение памяти или внимания,
  • проблемы общения со сверстниками или учителями.

Ближе к подростковому возрасту дети могут начать употреблять алкоголь, наркотики, наносить самоповреждения, пропускать школу, у них также могут появиться расстройства пищевого поведения.

Мне тяжело пока справиться с обидой на обоих родителей. Несмотря на то что я понимаю, что ответственность за атмосферу в нашей семье лежит в большей степени на папе, к маме у меня все еще много претензий. У меня всегда было ощущение, что им обоим плевать на меня. Они постоянно выясняли отношения на глазах у ребенка и не думали, как это отразится на мне в будущем. Пока они кричали друг на друга за дверью, я плакала. Когда я была маленькой, молилась при этом Богу: «Господи, пожалуйста, пусть папа перестанет бить маму. Я все что угодно сделаю». Когда я выросла, в Бога верить перестала, и уже просто плакала.

 

Историю записала Карина Меркурьева

Эта история вышла благодаря пожертвованиям наших сторонниц и сторонников


Каждый месяц мы берем интервью у людей, которые рассказывают честные истории о пережитом насилии. Это опыт людей разного возраста, образования и профессий, из всех уголков России. Они делятся с нами своими историями, чтобы тысячи людей могли увидеть, какие формы принимает насилие, и заметить его черты в жизни своих близких и знакомых. Они могут нуждаться в вашей помощи.


«Насилию.нет» существует только благодаря поддержке наших сторонниц и сторонников. Регулярные пожертвования позволяют нам планировать работу и быть уверенными, что в следующем месяце мы точно сможем помогать людям.


Подпишитесь на пожертвование в поддержку «Насилию.нет». Любой вклад — 50/100/500 рублей — позволяет нам работать дальше.

Поддержать Центр