«Такое чувство, что если я не замужем, то не могу отказать»

Мне было около 23 лет, когда я столкнулась со сталкингом со стороны клиента. Я тогда жила в Минске и работала на госслужбе.

Контактным лицом одной организации был мужчина старше 60 лет. Он на тот момент уже вышел на пенсию, бывший военный. Мне его стало жалко, и я решила помочь ему с документами. Подумала, что мне несложно сделать это: достаточно посидеть над бумагами буквально день-два, а он на эту же задачу потратит гораздо больше времени.

К тому же, я всегда была «хорошей девочкой». Нас же с детства учили, что пожилым надо помогать. 

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы, психолог, работает с пострадавшими и авторами насилия

«Синдром хорошей девочки» во многом связан с тем, как родители, учителя и другие важные фигуры из детства взаимодействуют с девочками и как это взаимодействие формирует их поведение и развивает совокупность черт, которые ценятся или хвалятся в девочках. Симптомы «синдрома хорошей девочки» включают в себя страх разочаровать других, стремление к совершенству (перфекционизм), соблюдение правил и нежелание высказываться и перечить.

Совокупность вышеперечисленных стратегий приводит к тому, что выросшая «хорошая девочка» ставит потребности и нужды других на первое место, свои же желания учитываются по остаточному принципу, если это вообще происходит. В конечном итоге «хорошая девочка» чувствует разочарование и обиду.

Женщины с таким синдром очень удобны для окружающих: ими легко манипулировать, сказав, что «хорошие девочки так не поступают». У таких женщин часто могут быть стерты личные границы и им бывает крайне сложно отказывать людям в помощи и отстаивать  свои интересы. Как следствие, «хорошие девочки» нередко оказываются в насильственных отношениях.

«Предлагаю лучший секс в вашей жизни»

Когда мы с ним закончили работу, он принялся меня благодарить: «Спасибо! Впервые сталкиваюсь с тем, что мне так помогают. Как хотите, но я вам должен ужин». Я пыталась от него отделаться: мол, успокойтесь, я вам просто помогла, мне несложно. Но дедушка не успокаивался: «Да вы что, я вам обязан! Я должен вас как-то отблагодарить, я все-таки офицер».

В общем, мне пришлось согласиться, и мы пошли вечером в кафе в центре Минска. Сначала все было нормально, но потом он внезапно говорит: «Предлагаю вам лучший секс в вашей жизни». И давай рассказывать, что у него молодая жена, она сексом довольна и другие женщины тоже якобы были удовлетворены. 

А закончил он тем, что заказал нам номер в гостинице. Еще как-то невзначай поинтересовался, замужем ли я. Такое чувство, что если я не замужем, то не могу отказать. Потом не раз сталкивалась с тем, что, когда говоришь мужчине, что не замужем, он воспринимает  это так: «Чего отказываешься тогда? Тебе жалко что ли?».

Сказать, что я испытала тогда в этой кафешке ужас, — ничего не сказать. Пожилых людей я никогда не воспринимала как потенциальных партнеров. У меня мой дедушка не намного старше этого офицера был.

Сейчас я бы развернулась и ушла, а тогда была молодой, наивной, только приехала в Минск из деревни. Начала ему объяснять: «Нет, извините, может, мы друг друга не так поняли. Я вам просто помогла, ничего больше». 

После этого я сбежала из кафе. Сразу начала анализировать произошедшее: «Ой, наверное, я юбку короткую надела, и он мог подумать, что я заинтересована в отношениях. Или сделала что-то не так». Потом остановила себя. Нет, не должно такого быть! Это моя жизнь, и я имею право носить те юбки, которые мне нравятся.

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы, психолог, работает с пострадавшими и авторами насилия

Людям действительно может быть легче, когда они обвиняют пострадавшую. Часто виктимблейминг объясняется верой в справедливый мир — когнитивным искажением, к которому прибегают многие люди в попытках рационализировать все происходящее. Если принять как факт, что в жизни все зависит от нас и своими действиями мы можем полностью контролировать все события, жить становится намного легче. Если я не буду носить короткие юбки и ходить по улицам поздно вечером, то меня никогда не изнасилуют. Если не буду грубить мужу, то он меня никогда не ударит. Проблема в том, что это не работает. Достаточно посмотреть фотографии одежды, в которой девушки подвергались изнасилованию, чтобы понять, что скромные наряды не гарантируют безопасности. Мы боимся неопределенности и поэтому придумываем себе понятные правила жизни.

Еще одна причина виктимблейминга заключается в том, что во многих обществах все еще сильны патриархатные установки, согласно которым женщина практически полностью ответственна за все, что происходит в отношениях, особенно когда речь заходит о физическом и сексуализированном насилии. Очень часто люди начинают искать причину побоев и изнасилований в самой пострадавшей, а не в агрессоре: что она ему сказала, во что она была одета, как вела себя, много ли выпила? Все эти вопросы могут быть адресованы не только другим, но и самой себе.  Здесь хочется еще раз напомнить о том, что в  насилии всегда виноват тот, кто его применяет. Даже если пострадавшая вела себя провокационно, всегда можно было выяснить отношения через диалог или просто уйти.

О том, почему не нужно винить себя в произошедшем насилии, читайте на портале «ПРО Насилие».

«Дошло до того, что я боялась поднимать трубку, если мне звонили с незнакомого номера»

По работе мы больше не пересекались, но он постоянно звонил мне в течение полугода. Даже когда я уже ушла со службы. 

Я ему объясняла, что мне не интересно его предложение и я не хочу встречаться. Вносила его номер в «черный список», бросала трубку, а он все не успокаивался. Звонил с разных номеров. Если я брала трубку, каждый разговор начинался одинаково: «Здравствуйте! Вы меня помните? Это Владимир».

Дошло до того, что я боялась поднимать трубку, если мне звонили с незнакомого номера. Еще был страх, что он узнает, где я живу, и тогда точно от меня не отстанет.

Комментарий специалистки

Наира Парсаданян

руководительница психологической службы, психолог, работает с пострадавшими и авторами насилия

Сталкерами могут быть совершенно разные люди с непохожими мотивациями, а сама форма преследований отличается в зависимости от условного типа агрессора. При этом пострадавшей стороной может выступать кто угодно: знакомый или незнакомый человек, группа людей или даже организация. 

Подробнее о типах сталкеров читайте в нашем посте.

В какой-то момент я совсем устала и начала отвечать ему в грубой форме. После этого через какое-то время он наконец-то перестал звонить.

Этот эпизод сильно повлиял на меня. Я до сих пор боюсь пожилых людей. Раньше они ассоциировались у меня с безопасностью, я считала их спокойными и мудрыми. Теперь я даже столетнему старику не смогу доверить свою дочь. Ей сейчас три года, и у нее аутизм. Мне страшно, что ее могут обидеть — она ведь не сможет мне об этом рассказать или даже показать, что случилось. 

«Поняла, что мне спокойнее жить одной. Так безопаснее и для меня, и для дочери»

Я боюсь не только пожилых людей, но и мужчин в целом. Не могу оставить дочь даже с бывшим супругом. В моей жизни было несколько эпизодов, которые показали, что мужчинам нельзя доверять. Например, меня домогался бывший муж родной сестры, причем тогда они еще были в браке. А потом двоюродный брат, с которым мы вместе росли, предложил «перепихнуться».

Я поняла, что для многих мужчин секс — это нечто обыденное, а для тебя — травма, с которой ты остаешься на всю жизнь. Я работала с психологом, но пока не могу перестать испытывать страх перед мужчинами. 

Поняла, что мне спокойнее жить одной. Так безопаснее и для меня, и для дочери. Я понимаю, конечно, что ее могут обидеть и вне дома, но, по крайней мере, дома сейчас у нас все спокойно.

Историю записала Карина Меркурьева